— Это последний из анлекцев, но придут и следующие, — произнес Эотлир. — Когда они явятся, я не знаю. Думается мне, что дом Анар все же выбрал свою сторону.

Хотя на лице отца застыло угрюмое выражение, его заявление наполнило Алита гордостью. С самого его рождения дом Анар отказывался вмешиваться в большую политику Нагарита. Но сейчас все изменилось. По сути, Морати объявила дому Анар войну, и Алита радовало, что томившее его безделье скоро закончится.

В конце концов, он тоже родился наггароттом, и в его крови пела битва, а сердце томила жажда признания.

Теперь ему должен был представиться шанс доказать свои способности и вернуть семье прежнюю славу; до нынешней ночи ему казалось, что он еще не заслужил своей доли в этой славе.

Алит спрятал улыбку и спустился в вымощенный плитами дворик.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возвращение князя

После нападения на особняк прошел почти год — он запомнился анарцам бешеной суетой и напряжением. Эолоран и Эотлир боялись, что воины Анлека могут выступить в любой момент и нападут на Эланардрис раньше, чем будет подготовлена оборона. Всадники скакали из одного уголка анарского княжества в другой; их отправляли к младшим князям и командирам с приказами привести в родовое гнездо войска и подготовиться к битве. Некоторые князья, например, главы домов Атриаф и Ценеборн, давние союзники дома Анар, открыто выбрали Эланардрис, что ясно демонстрировало их сопротивление Анлеку.

Несмотря на висящую над княжеством Анар тревогу, угрозы Гелиокорана не перешли в действие. Все лето, осень и весну к особняку подходили верные Эолорану отряды и разбивали лагеря на окрестных холмах. Их численность доходила уже до десяти тысяч. На крыше дома развевался анарский флаг — белое полотнище с золотым крылом грифона; этот же символ красовался на штандартах пришедших по зову властителя земель отрядов.

И все же Алита одолевало разочарование. Почти половина войск не откликнулась на призыв. Многие повернулись к гонцам спиной и отправили их обратно, отказавшись выступить против Анлека. Эотлира тоже печалил подобный поворот дел — Алит видел, как вытягивалось лицо отца, когда ему передавали такие сообщения.

Юный князь, как и его отец, догадывался, что отказавшиеся купились на посулы и угрозы Морати. Никто не знал, потребует ли она от них просто забыть о своем долге, либо самозваная королева замыслила более темную интригу. Неужели люди Эолорана повернутся против него? Поднимут оружие на своего правителя? На всех советах анарцев лежала тень неуверенности. Откуда ждать основной угрозы — от легионов Анлека или от предателей под собственной крышей?

В Большом зале Эланардриса столпились эльфийские князья и лорды, и все пытались говорить одновременно. Алит сидел в углу рядом с холодным камином и пропускал их болтовню мимо ушей. Но громкий голос деда, призывающий к тишине, сразу привлек его внимание.

— Я просил вас приехать сюда не для того, чтобы вы ссорились друг с другом, — провозгласил Эолоран.

Он сидел за столом в противоположном конце зала, между Эотлиром и Каентрасом, а за их спинами стояло несколько нагаритских князей.

— В Нагарите и так царит раздор, не стоит подливать масла в огонь.

— Мы требуем, чтобы ты принял меры! — выкрикнул один из малых князей южного Нагарита по имени Юртриан. — Морати отобрала наши земли и выгнала нас из дома!

— И кто эти «мы», которые выдвигают требования? — строго спросил Каентрас. — Кто позволил культам спокойно расти у себя под носом? Кто стоял в стороне, пока агенты Морати подрывали нашу власть? Где были призывы к справедливости год назад, когда Морати объявила анарцев предателями Анлека?

— У нас нет возможности защитить себя, — сказал Халион — его земли граничили с Эланардрисом с запада. — Мы вверяем свою судьбу великим домам и поддерживаем их налогами и войском уже много столетий. Сейчас же настало время отплатить нам за нашу поддержку.

— Войска и налоги? — засмеялся Эолоран, отчего замолчали все. — Вы хотите отправиться в Анлек и свергнуть правление Морати?

Раздалось несколько выкриков в поддержку такого предложения, но Эолоран поднял руку, призывая к молчанию.

— Вашим войскам не сравниться с воинами Анлека, — произнес глава дома Анар. — Во всяком случае, в княжестве, которое кишит враждебными нам еретиками и верными слугами Морати. Я был готов предоставить вам убежище, мое предложение остается в силе, и я ничего не потребую взамен. Но я не могу дать вам гарантий. Уже год Морати довольствуется тем, что ничего не предпринимает и перекладывает на великие дома груз заботы о малых семействах — ведь она знает, что пока ее сила растет, наша способность действовать ослабевает.

Эотлир встал и зло улыбнулся собравшимся дворянам.

— Если Морати выступит против нас открыто, мы будем сражаться, — заявил он. — Несмотря на это, мы не можем — и не станем — начинать войну с Анлеком. Горы способны укрыть всех, кто бежит от тирании Морати, и тут мы не уступим ни шагу. Не пристало анарцам рушить поспешными действиями надежду на будущее. Мы верим в Малекита и ожидаем его возвращения. Под его правлением вы восстановите свои земли и титулы и будете благодарны за полученную защиту.

— И когда это случится? — спросил Юртриан. — За последние годы до кого-нибудь доходили известия от князя Малекита? Его не заботят наши трудности, если он вообще о них знает.

Снова поднялся шум, посыпались упреки, и Алит со вздохом встал и выскользнул из зала. Подобные перепалки велись весь год после стычки с Гелиокораном. Анарцы ожидали первого удара, но его так и не последовало. Целый год они патрулировали границы и принимали под свое крыло всех, кто бежал от охватившего Нагарит бедствия. Начинало создаваться впечатление, будто самозваную королеву Анлека устраивает, что ее враги прячутся в горах. Алита раздражало бездействие, но даже он понимал, что анарцам не под силу выступить против прочной власти Морати.

Следуя приобретенной за последнее время привычке, юноша оставил князей с их спорами и вернулся в свои покои за луком и стрелами. В поиске уединения он покинул особняк и направился к горам. Алит сам не знал, чего ищет, поэтому шагал по старым звериным тропам, повинуясь прихоти, — а она вела его на восток, вглубь гор.

Самым большим горем для юноши стало то, что за последний год он очень мало виделся с Ашниелью. Каентрас опасался выпускать ее из надежных стен своего особняка, и Алиту редко выпадала возможность навестить девушку, ведь и сам он исполнял долг наследника дома Анар. В его спальне хранился сундучок с ее письмами, но содержавшаяся в них вежливая симпатия мало утешала юношу.

Разрываемый между отчаянием и злостью, Алит присел на валун рядом с бурлящим ручейком и положил лук на землю. Он взглянул в летнее небо, где по солнцу скользили прозрачные белые облака. За один-единственный год все изменилось, и он не знал, как разорвать текущее противостояние — ни один из вариантов не сулил анарцам хорошего исхода.

Внимание молодого князя привлек белый всполох, он быстро подхватил свой лук и встал. Среди покосившихся камней и кустов чуть ниже по течению ручья он заметил склонившуюся к воде рогатую голову. Это был тот самый белый олень, которого он видел рядом с храмом Курноуса. Неслышно ступая по гальке, Алит начал красться между валунами к величественному зверю. Тот замер на краю воды, высоко поднял голову. Потом скосил глаз в сторону князя, и Алит вжался в тень нависающего утеса. Олень не подавал признаков тревоги и неторопливо зашагал по склону к лесным зарослям.

Алит проследовал за ним на расстоянии — он тщательно следил за тем, чтобы не подходить слишком близко и не вспугнуть зверя, но в то же время не хотел потерять его из вида. Тропинка увела их под кроны сосен и дальше на восток, в места, куда юноша еще не забредал. Во время преследования Алит внезапно осознал, что вокруг не так много примет, и испугался, что заблудится в бесконечном лесу. Но когда они вышли на небольшую, залитую лучами солнца поляну, страх испарился. Что бы ни случилось, он сумеет добраться до Эланардриса.